Я бегу, оступаюсь, падаю в реку, встаю, пытаюсь бежать и опять падаю в реку, теперь уже окунаясь с головой.
Вылез. Собрал снасти. Выпил водки и пошёл домой. На ходу ругаю кошку и собаку. Чавканье сапог и тяжесть мокрой телогрейки. Сопение Вована с предлогом выпить.
Открываю глаза…… солнечный свет и в свете солнца родное лицо Марины.
— Ну вот, не успела уехать, а ты тут с температурой… — мне тут бабушка у колодца рассказывала, как ты свежевыловленных щук раздавал…
— Хм, не помню…
— А как вода в сапогах хлюпала, помнишь?
— Неа… Не помню… — Мариш, а Вован то где?
— Где, где, в манде… — раздался хриплый басок Вована. — Хули ты так нажрался — то…
— Да ладно, главное, все живы и почти здоровы! — это звонкий как колокольчик, голос Ленки. — Мариш, пойдем, выпьем что-ли, за наших рыбаков…
— Лен, иди, вон, с Вовкой выпей, и Сережке налей. Я там коньяк привезла. А я не буду…
Я обнимаю Марину, и чувствую, как мне рядом с ней хорошо. Кошка лежит у меня в ногах, на солнечном квадрате, падающем из окна. Собака лежит рядом на полу, слегка повиливая хвостом.
— Ну ладно, Мариш, пойдём. Ребята выпить зовут…
— Пойдём, только я не буду…
— Почему?
— Потому, что низззяя мне пока будет… — Марина улыбается, и на её губах играет солнце.
— Марин…?
— Да, Серёж… я беременна…
Я вскакиваю с кровати, хватаю Маринку на руки и кружу по комнате!
— Ура, Ура, Ура!!!! — Вован! Ленка! Тащите шамапнское!
Вот я и повзрослел…
…Кошка потерлась носом о мой лоб, собака лизнула в щёку.
— Ну и что вы молчите, говорливые мои?
— А что говорить — то, и так всё сказано… — промурлыкала кошка, потершись головой о Маринину коленку.
— Поживём — увидим… — философски сказала собака.
— Пойдёмте уже… — сказала Марина. Кошка запрыгнула ей на плечё, собака шла рядом, а я обнимал самую лучшую женщину на свете…
А потом…
А потом. …Это совсем другая история…